|
Перехения — это в украинском фольклоре переодетая, чтобы в шутку напугать подружек, девушка, своего рода “привидение понарошку”. Почему украинский образ? Автор родился под Харьковом в небольшом городке Волчанске и лишь в 1946 году девятилетним мальчиком приехал в Щецин. И чем дальше, тем те детские воспоминания, по его словам, сильнее оживают в памяти. Книга складывается из автобиографических заметок — от самых ранних, детских (Волчанск, Харьков), через воспроизведение молодости (Щецин) до впечатлений взрослого человека (Познань). Это путешествия памяти — в Волчанск и Харьков “за детством”, в Москву на встречу со структуралистами (Бальцежан — литературовед), на конференцию в Чебоксарах, на родину поэта Геннадия Айги, которого переводил автор (Бальцежан — переводчик), в Израиль, где оказались многие бывшие одноклассники. Зачем мы вспоминаем путешествия и повторяем их в памяти? Наверное, как пишет автор, чтобы охватить внутренним взором, чувством и мыслью свою “множественную родину”, которая, в отличие от “малой родины”, всегда связана с драмой самосознания. Эта родина, по выражению Бальцежана, простирается между подсолнечным пограничьем Украины и России и пограничьем Западной Польши и Восточной Германии: украинско-русский Волчанск-Вовчанск, стихи Пушкина, украиноязычный класс в школе, польско-украинско-русские Кресы в памяти и многоязычный послевоенный Щецин, где в одном классе учились китайцы, евреи, украинцы и пр. и где поликультурность была нормой жизни. Бальцежан, будучи литературоведом и переводчиком, еще и прозаик, причем проза его имеет ярко выраженный автобиографический характер. Вот как он объясняет идею последней книги и суть автобиографизма: “Герои моей прежней прозы <…> — мои литературные двойники. Я переодевался в них, словно в перехении. Этим вымышленным фигурам я подарил немало воспоминаний, эпизодов, фрагментов своей жизни. А теперь я у них себя забираю. Выкраиваю из прежней своей беллетристики и поэзии и — на этот раз без шифров, масок, эвфемизмов — помещаю в новое автобиографическое повествование”. Первая часть книги — это “выкраивание” самого себя из собственной беллетристики: в начале каждой главки Бальцежан дает цитату из своей прозы и комментарий к ней (“без масок и эвфемизмов”). Во второй части фрагменты автобиографии появляются в связи уже не с оригинальными произведениями автора, а с его переводами русских поэтов — Геннадия Айги и Саши Черного, Маяковского, Бурлюка, Чурилина, Петникова, Каменского, Крученых, Пастернака, Ахматовой, Кирсанова, Мориц и др., а также украинцев — Лины Костенко и Степана Сапеляка. В предисловии к книге сказано, что она — “о пограничье человека и автора, реальности и вымысла”. Пограничье в таком расширительном культурологическом смысле, наверное, и есть то ключевое слово и ключевое переживание, та прочувствованная мысль, тот образ жизни, который эти разные авторы пытаются донести до своего читателя. Мы все живем сегодня в пограничьи — пространственном, временном, культурном, этническом, и все это требует от нас терпимости и потребности в “чужом” увидеть всего лишь “другого”. E. Balcerzan. Perehenia i sloneczniki. — Poznanґ, 2003.
Джерело: http://magazines.russ.ru/znamia/2005/4/ad16.html |
