Зачем мы вспоминаем путешествия и повторяем их в памяти? Наверное, как пишет автор, чтобы охватить внутренним взором, чувством и мыслью свою “множественную родину”, которая, в отличие от “малой родины”, всегда связана с драмой самосознания. Эта родина, по выражению Бальцежана, простирается между подсолнечным пограничьем Украины и России и пограничьем Западной Польши и Восточной Германии: украинско-русский Волчанск-Вовчанск, стихи Пушкина, украиноязычный класс в школе, польско-украинско-русские Кресы в памяти и многоязычный послевоенный Щецин, где в одном классе учились китайцы, евреи, украинцы и пр. и где поликультурность была нормой жизни.

Бальцежан, будучи литературоведом и переводчиком, еще и прозаик, причем проза его имеет ярко выраженный автобиографический характер. Вот как он объясняет идею последней книги и суть автобиографизма: “Герои моей прежней прозы <…> — мои литературные двойники. Я переодевался в них, словно в перехении. Этим вымышленным фигурам я подарил немало воспоминаний, эпизодов, фрагментов своей жизни. А теперь я у них себя забираю. Выкраиваю из прежней своей беллетристики и поэзии и — на этот раз без шифров, масок, эвфемизмов — помещаю в новое автобиографическое повествование”. Первая часть книги — это “выкраивание” самого себя из собственной беллетристики: в начале каждой главки Бальцежан дает цитату из своей прозы и комментарий к ней (“без масок и эвфемизмов”). Во второй части фрагменты автобиографии появляются в связи уже не с оригинальными произведениями автора, а с его переводами русских поэтов — Геннадия Айги и Саши Черного, Маяковского, Бурлюка, Чурилина, Петникова, Каменского, Крученых, Пастернака, Ахматовой, Кирсанова, Мориц и др., а также украинцев — Лины Костенко и Степана Сапеляка.

В предисловии к книге сказано, что она — “о пограничье человека и автора, реальности и вымысла”. Пограничье в таком расширительном культурологическом смысле, наверное, и есть то ключевое слово и ключевое переживание, та прочувствованная мысль, тот образ жизни, который эти разные авторы пытаются донести до своего читателя. Мы все живем сегодня в пограничьи — пространственном, временном, культурном, этническом, и все это требует от нас терпимости и потребности в “чужом” увидеть всего лишь “другого”.

E. Balcerzan. Perehenia i sloneczniki. — Poznanґ, 2003.

....miasteczko nad rzeczułką W., położony nad dopływem Dońca dwujęzyczny Wowczańsk. Ale to nie tylko miasto dwujęzyczne, to miasto, które ma też dwie nazwy: ukraińską Wowczańsk i rosyjską Wołczańsk. W jednej głosce, w różnicy, która jest warunkiem funkcjonowania każdego znaku, w jednym, wieloznacznym i symetrycznym „W”, skrywają się nie tylko zaskakujące odkrycia w przeglądanej po latach encyklopedii (nieumyślna mistyka faktów, s. 39), ale również wspomnienia i osobiste wybory. Późniejszy przyjazd do Wowczańska - po swoje dzieciństwo - nie miał jednak w sobie nic z sielskiej atmosfery początkowych strof Mickiewiczowskiego poematu. Wciąż nie umiałem w tym powrocie do Wowczańska doszukać się powrotu. Nie udawało mi się go doczuć, dokołatać (s. 110) - wyznaje zdezorientowany bohater. http://free.art.pl/akcent_pismo/pliki/nr1-2.04/rygielska.html