Коммерция: Продам прибор нормализации артериального давления
Рекомендую отказаться от медикаментов! Продам прибор нормализации артериального давления.Уникальный прибор для тех кого беспокоит давление, обладает высокой терапевтической эффективностью и может быть использован в еще более широких масштабах в качестве нетравмирующего,не вызывающего каких-либо побочных осложнений немедикаментозного средства.Прибор номинировался на Нобелевскую премию в 2008г. тел. для справок: 050-779-14-42; 093-019-00-22 Читать далее...
15 лет назад зараженное радиацией село Вильча на Киевщине поменяло 30-километровую зону возле Чернобыльской АЭС на зону отчуждения под Волчанском. Почему Вильча № 2 оказалась в изоляции, наш корреспондент узнавала накануне 22-й годовщины Чернобыльской трагедии. Такого не было ни до, ни после. Село, в котором больше нельзя было жить, компактно переселили на новую почву. Харьковская область после аварии на ЧАЭС оказалась одним из наиболее благополучных регионов Украины — нас радиация коснулась меньше всего. Агитировать за то, чтобы уехать из зараженных территорий, после 26 апреля 1986 года не приходилось: было бы куда. Жителям полустанка Вильча, считалось, повезло — Харьковщина предоставила приют всем нуждающимся, своими силами построив для будущих новоселов благоустроенные коттеджи и коммуникации. В начале 90‑х чернобыльцам старались создать все удобства, а в 2000‑х люди оказались заложниками коммунальных служб. Коммунальная сфера и безработица — две беды Вильчи, с которыми собственными силами переселенцам не справиться.
Кто сбежал, кто спился В Волчанском районе таких сел больше нет. Чистенькое, ухоженное, с образцовой системой вывоза мусора из контейнеров у дворов. Все в цвету, на каждом газоне и клумбе деловито копошатся люди с граблями и лопатами. На столбе электрик вкручивает лампочку. Освещение в селе — как в городе, доро- ги — лучше, чем в Харькове. А добротным домам с центральным водоснабжением, газом и канализацией горожане и подавно позавидуют. Современные школа, больница, детский сад (он же — дом престарелых). На 676 домов — два храма разных конфессий. Сразу и не поймешь, почему люди отсюда бегут. — Так в селе теперь не выжить, — говорят первые встреченные сельчане, — почти вся пенсия и выплаты на коммунальные услуги уходят. А работы никакой. Кто уехал, кто спился… У одного из домов по центральной улице Харьковской — маленькое собрание. Пенсионеры, переселившиеся в Вильчу № 2 из Вильчи № 1, переехали на Харьковщину в 1994‑м. Увидев соседку Любовь Васильевну Музыченко за посадкой картошки в палисаднике (земли под огороды переселенцам не нарезали), Владимир Иосифович Якусевич пришел помочь разговором. Супруга Галина Ивановна — следом. Заинтересовалась, говорит, остановившейся у двора нашей машиной. Двое из трех — инвалиды Чернобыля, получают 530, 611 и 640 гривень пенсии. У «третьегруппницы» Любови Музыченко на иждивении — сын-студент и мать-старушка, вышла поздороваться на двух костылях. На вопрос: «Как живете?» – синхронно отвечают, что только накануне 26 апреля у них этим вопросом и интересуются. — Вот посадили грядки, а поливать не сможем, — сокрушается Любовь Васильевна, — все теперь на «водяников» уходит. Хоть и по 50 % как инвалиды платим, а по 4 грн. за куб выходит. Получишь чернобыльские — и бегом в кассу, чтобы долгов не было… «Водяники» — местный водотрест, водонапорная башня — в самом селе. И их вильчанам тоже жалко: по полгода, говорят, зарплату не получают. — Отаке нам роблять, — утирается платком Галина Ивановна. — Нема де людям працювати, нема де молоді дітись.
«Надежда» умерла первой — По всему Волчанскому району искали люди работу, — вторит жене переселенец Владимир Якусевич. — Шесть месяцев я на частную фирму «Надія» работал, пока та не закрылась. Хотели поначалу в Волчанске пивзавод и мясокомбинат строить, колбасный цех, много чего хотели. Наш директор проворовался, посадили его, что ли, но денег людям так и не заплатили. Каждый год накануне чернобыльской годовщины в Вильчу наведываются гости — местные и столичные власти. Каждый год обещают помощь и работу. Но как был швейный цех проектом, так и остался. Как не дымили трубы кирпичного завода, так и не дымят. Стоит недостроенной и птицефабрика. Губернатор утешил селян тем, что вопросом непонятно куда девшихся денег занимается прокуратура, а он благодаря государственному финансированию собирался «завершить решение этого вопроса». Пообещал создать рабочие места и недавно избранный поселковый голова. Анатолий Грищенко — тоже переселенец из Полесья. Без какого-нибудь производства у Вильчи перспективы нет, сказал Анатолий Михайлович селянам и пообещал искать инвесторов. Пока же единственный бизнес здесь — четыре бедненьких магазина. В Вильче — 85 процентов безработных. Почти каждый пятый житель — инвалид. Показатели по онкозаболеваниям в селе, по словам главврача местной амбулатории Николая Прохорчука, в 12 раз выше, чем в среднем по району. Зобы и эндокринопатии — главные недуги местных жителей. — Лекарства в селе без скидки продают, лучше покупать в районной аптеке, там на 15 % дешевле, — сетуют селяне, — но в Волчанск и Харьков больным людям не наездиться. Раз-два в год лежат чернобыльцы на полном обследовании в харьковской больнице. Бесплатно. Только врачи, говорят люди, им и сочувствуют.
Жить будете… на кладбище На доске объявлений у поссовета — приглашение пройти рентген-обследование в связи с эпидемией туберкулеза. Смертность в Вильче вдвое превышает рождаемость. — Много людей умирает, почти каждый день кого-нибудь хороним, — жаловались селяне. — Кладбище уже скоро больше будет, чем село. Мы приехали — с десяток могил всего было, а сейчас — за полторы сотни перевалило. А кладбище далековато, инвалидам навещать родных тяжело. Просили ближе сделать, но, по санитарным нормам, землю дали у выезда на трассу. Когда переезжали сюда, кладбище было первым, что нам показали. «Здесь и будете жить», — мрачно пошутили наши «гиды». Как в воду глядели… Разговор с селянами на лавочке прерывает топающая из школы девчушка. — Это Таня Глеза, ей 7 лет, а дедушки-чернобыльца уже давно нет, — заботливо поправляет ранец первоклашке Владимир Якусевич. — Померло уже больше, чем живет, полсела — чужие. Еще недавно на дома в Вильче особого спроса не было, сегодня же в добротное загородное жилье все охотнее вкладывают деньги горожане. 25–35 тысяч долларов за благоустроенный коттедж для харьковчан — не деньги. Продают городскую квартиру за 80 тысяч — и на жизнь еще остается. — А школа у нас хорошая, — провожают взглядом первоклашку старики-селяне. — Только хоть самим иди туда учись: детей в поселке — все меньше.
Не числом, так уменьем — В школе — 219 учеников, а должно быть 844, — рассказывает директор Михаил Величанский, преподающий математику, информатику и экономику. — Рассчитан же типовой проект на 1176 учащихся. Когда школу строили, не предполагали, что она пустовать будет. О преподавателях и директоре наш провожатый Андрей Музыченко отзывается тепло: они для вильчанской детворы и за маму, и за папу были. 18-летний парень — один из первых учеников школы, бывший выпускник — сегодня второкурсник исторического факультета Харьковского национального университета им. Каразина. — Вузы III – IV уровня аккредитации закончили около 80 % наших выпускников, в ПТУ пошло не более 5–6 %, — гордится своими воспитанниками директор. — И это при том, что льготы при поступлении были только у тех, кто имел 2-ю категорию, а они уже пять лет как выпустились. Теперь все поступают на общих основаниях, но нам за наших выпускников краснеть не приходится. Единственное, чем может помочь абитуриенту школа, это профессионально сориентировать. По инициативе управления образования облгосадминистрации, рассказывает директор, на выпуск последние шесть лет приезжают ректоры харьковских вузов, готовых принять на учебу ребят из Вильчи. Школа и после выпускного бала отслеживает судьбу своих учеников, завели даже журнал трудоустройства! Традиция родом из старой Вильчи. Славные выпускники той школы сегодня работают во многих городах бывшего Союза. Есть среди них и депутаты — не только украинские, но и российские. — Главбух Нацбанка Украины тоже наша выпускница, сама звонит и предлагает помощь, — говорит Михаил Васильевич. — Компьютеров в 1993 году, когда открывались, было аж два, а сейчас школа полностью компьютеризирована.
С риском для жизни Директор Величанский с Вильчанской школой совпал даже фонетически. Как будто судьба с рождения знаки подавала, что место его — здесь, в селе, которого тогда и на карте не было. По иронии судьбы, уроженец той, «прошлой» Вильчи на Киевщине именно на Харьковщине начинал по вузовскому распределению свою трудовую деятельность — в Артильской школе-восьмилетке в Лозовском районе. Потом был заместителем директора школы в родной Вильче, инструктором и завотделом в Полесском райкоме партии. Когда вильчане стали переезжать, у чиновника был выбор, куда податься, но он остался с родным селом в самое трудное время. — Все боялись на пустое место ехать, все с нуля организовывать, — вспоминает Михаил Величанский. — Сложные это годы были. В стране после перестройки — разруха, безденежье, инфляция, купоны-талоны и дефицит. Директору школы на новом месте приходилось быть связующим звеном между той Вильчей и этой. Кто выезжает, звонит мне, а я тут готовлю почву, слежу, чтобы все необходимое к приезду переселенцев было: свет в доме подключили, газ, воду, чтобы пенсию сюда перевели. Пенсию тогда тоже в школе выплачивали — почты ж еще не было. Даже талоны на сахар селянам в школе выдавали. Это был не просто узел связи, а полевой штаб. И как в настоящем штабе на передовой, в пустом селе в чистом поле работать было просто опасно. Строители-зэки тащили все, что под руку попадалось, и директор не раз рисковал жизнью, отстаивая народное добро. Однажды, вспоминает, не досчитался только что привезенных в школу стульев (директор сам грузил школьную мебель со склада в Харькове, сам привозил в Вильчу и сам разгружал с четырьмя женщинами-техничками — людей в селе больше не было). Обыскав все в округе, обнаружил пропажу в овраге за школой: ножки украденных стульев чернели на фоне только что выпавшего снега. — Могли воры и меня в той яме закопать, — грустно улыбается директор. — Я как их физиономии увидел, стал с перепугу на все поле орать: «Все сюда, вот где они!», как будто за мной полк. А никого же рядом не было! А в другой раз директор сам в яму угодил. Из нее тоже лишь благодаря Богу выбрался. Утром еще ровная дорога была, а шел в темноте с работы — провалился в подземелье. Строители под трубу траншею вырыли, а оградить забыли. На помощь звать было бесполезно — вокруг ни души. Карабкаться на несколько метров вверх по скользким осыпающимся стенам из мокрой глины пришлось чуть ли не до рассвета… На уроки — по телеграмме Первый учебный год в новой Вильче начался… среди зимы. Дети переселенцев сели за парты 11 января 1993 года. Но полноценно школа заработала с 1 марта. Некомплект был такой, что нельзя было класс открыть, управление образования в порядке исключения разрешило. — Ходит преподаватель по школе: «Ну где мой 10-й класс?» — смеется директор. — А оно одно, бедненькое, в угол забилось, его и не видно. На большую новую школу была одна‑единственная десятиклассница. Каждый день плакала: «Поїду я назад в свою діброву!» — учителя-то, за неимением других учеников, только ее к доске и вызывали. Потом, когда еще одна ученица приехала, та девчушка говорила маме, что лучше бы она была одна… Дети после Чернобыля по всему миру ездили, восстанавливались-лечились, вспоминает преподаватель, и у них уже потребительская психология выработалась: им должны все, а они — никому, больные ведь, пострадавшие. А тут их заставляли учиться. Директору тогда в облнаробразе говорили: хоть по всему миру телеграммы шлите, а чтоб на учебу детей собрали — не с кем учебный год начинать! В память о тех днях вокруг школы каштановая аллея выросла. Посаженные первыми учениками деревья всем следующим поколениям будут напоминать о родине. Школа утопает в тюльпанах и черемуховом цвете. А директор не унимается — и то бы надо сделать, и это завершить. Четыре года назад, к 80-летию Волчанского района, в школе наконец починили крышу. Жаль, что юбилеи — не каждый год… Харьков-Вильча-Харьков
