Алматинец Демьян Мефодьевич Неустроев, ветеран Великой Отечественной войны, бывший разведчик, а ныне полковник в отставке, будучи в этом году в Москве на праздновании Дня Победы, обратился к ведущему популярной российской телепередачи «Жди меня» Игорю Кваше с необычной просьбой.
— Я попросил его разыскать бывших немецких военнопленных, солдат германской армии — Генриха Обернольте и Бернгарда Неймана, которых во время войны я брал в качестве «языков». Уж очень хочется повидаться с ними и узнать, где они были в советском плену, как сложилась их дальнейшая судьба в послевоенные годы, — объяснил ветеран.
...А произошло это в апреле 1943 года, когда после жестоких боев под Харьковом и Белгородом 48-я гвардейская стрелковая дивизия, в которой молодой лейтенант Демьян Неустроев служил командиром взвода, отошла и заняла оборону по левому берегу Северного Донца. Берег был низким, открытым и голым, вдоль него тянулись деревни Хотомла и Мартовая. Правый берег, где укрепился враг, напротив, был высоким, изрыт оврагами и порос лесом.
Едва они расположились, как вдруг его неожиданно вызвали к командиру дивизии. «С чего бы это?» — удивился он.
— Едва я вошел, как командир дивизии генерал Николай Матвеевич Маковчук что называется с порога спросил меня: «Ну как, лейтенант, возьмете «языка»?» — вспоминает Демьян Мефодьевич.
Вопрос был настолько неожиданным, что молодой офицер растерялся. Генерал же сурово сказал: «Язык» нужен как воздух, на операцию даю неделю. Подробности обсудите с начальником разведки...».
В этот же день с начальником разведки Неустроев обговорил все детали предстоящей операции, вместе составили поисковую группу, отобрали 16 солдат. Неделю разведчики не спускали глаз с противника: днем вели наблюдение из деревни Мартовая, а ночью группами в 3—5 человек вплотную подползали к вражеским позициям. Часами, лежа на снегу, они прислушивались и тщательно осматривали, «прощупывали» противника, изучали его режим на передовой, расположение огневых точек, скрытые подступы к обороне.
Собрав и проанализировав всю информацию, бойцы решили блокировать расчет станкового пулемета, что был на опушке леса. Составили план захвата «языка», распределили обязанности.
Но тут в этот, казалось, до мелочей продуманный замысел неожиданно и решительно вмешалась природа: пока готовили операцию, на реке тронулся лед. Он шел плотно, дружно, с треском налезая друг на друга. Пришлось выждать три дня, пока прошли самые крупные льдины.
И вот 11 апреля 1943 года, когда холодная темная мгла плотно окутала землю, разведчики еще раз проверили снаряжение, надели маскировочные халаты и на двух больших деревянных лодках с веслами и шестами тронулись в опасный путь.
Противник, естественно, тоже не дремал — в небо часто взлетали осветительные ракеты. Тогда советским бойцам приходилось прижиматься к бортам лодок, прекращать движение. Наконец лодки уткнулись в берег, заросший камышом и ивняком.
— На всякий случай возле лодок мы оставили одного бойца — Колю Синявского, — продолжает рассказ Демьян Мефодьевич. — А сами взобрались по крутому оврагу вверх, до пулемета каких-нибудь тридцать метров, для стремительного броска — это сущий пустяк...
Немцы вели себя довольно беспечно: часовые лениво прогуливались по площадке, останавливались, перебрасывались фразами. Комвзода Неустроев осторожно приподнялся, выглянул из-за откоса и... оторопел. Сразу за балкой начинался лесной завал, а за ним тянулось проволочное заграждение, увешанное гирляндами пустых консервных банок, прозванное среди бойцов «спиралью Бруно».
Этот лесной завал и «спираль» со стороны реки от разведчиков скрыл густой лес, поэтому препятствие стало для них неожиданным. Брать пулеметный расчет в таких условиях было бессмысленно, но и без «языка» возвращаться нельзя.
— Промедление было также опасно, и я приказал разведчикам быстро спуститься на дно оврага и поставил перед ними новую задачу, объяснил, кому и как действовать при захвате часовых, а их четверо, но... — тут Демьян Мефодьевич хитро прищурился.
Оказывается, пока они по-пластунски подползли к передним двум землянкам, возле которых прохаживались часовые, справа у леса вдруг раздался стук колес. Один часовой остановился, возчик что-то крикнул ему, бросил вожжи и подошел. В это время командир Неустроев отдает приказ рядовым Бердыгину и Никитину брать второго немца, казалось, самое время. Но в это мгновение у реки, там, где они оставили лодки, коротко протрещали автоматные очереди. У всех мелькнула тревожная мысль: «А что если их обнаружил немецкий патруль?». В небо резко взвились две осветительные ракеты, из землянок стали выскакивать немцы...
— Тогда группа бойца Давыдова открыла огонь и стала забрасывать землянки гранатами, — вновь переживая далекие события, вспоминает старый солдат. — Все решали секунды. Я махнул рукой — и прямо при свете ракет часовой и возчик были схвачены. Из землянок продолжали выбегать немцы. «Фрицев в лодку!» — крикнул я и открыл огонь по выбегающим немцам.
«Для профилактики» разведчики бросили еще несколько гранат. Все смолкло, все быстро скатились к реке. Подбежал Коля Синявский, на плече у него висели два немецких автомата.
— Что тут произошло? — спрашиваю.
— Пришлось прикончить патрульных и овчарку — собака учуяла меня, зарычала, — Коля Синявский протянул командиру две солдатские книжки.
Когда лодка с пленными подошла к берегу, уже рассвело. В тот же миг над рекой пронеслось раскатистое эхо — это фашисты открыли ураганный артиллерийский и пулеметный огонь. Разведчики дали серию красных ракет, и на вражеские позиции обрушился ответный шквал огня. Немцам пришлось ослабить напор, и бойцы благополучно вернулись в деревню Мартовая, правда, один разведчик был ранен.
«Языки» — пленные Генрих Обернольте и Бернгард Нейман — оказались рядовыми 6-й роты 2-го батальона 114-го гренадерского полка 39-й пехотной дивизии, которой командовал генерал-лейтенант Хефль Гуго. Они охотно дали показания об организации, численности и вооружении частей дивизии, о том, что из далекого тыла перебрасываются моторизованные и танковые части, а действовавшие в то время танковые дивизии «Рейх», «Великая Германия» и «Адольф Гитлер» отводятся на отдых и доформирование.
В конце допроса разведчики не выдержали и спросили, почему они вели себя так беспечно. Оказалось, что немцам даже в голову не могла прийти мысль, что советские солдаты при таком мощном ледоходе рискнут переправляться через реку...
Через две недели после описанных событий 48-я гвардейская стрелковая дивизия была выведена во второй эшелон и вошла в состав 27-го гвардейского стрелкового корпуса 57-й армии для отдыха, пополнения и подготовки к новым боям. А 31 мая 1943 года приказом командования 57-й армии все участники поисковой группы были представлены к наградам. Демьяна Мефодьевича Неустроева наградили орденом Красной звезды.
